Энтони Троллоп Смотритель
Энтони Троллоп Смотритель ПРЕДИСЛОВИЕ «Троллоп убивает меня своим мастерством», — написал в дневнике Лев Толстой второго октября 1865 года, писательским глазом поняв то, что не до конца понимали современники. Антони Троллоп (1815–1882) был очень популярен при жизни, но лишь в наше время занял причитающееся ему место в истории английской и мировой литературы. Если в 1888 году Генри Джеймс написал: «Автор «Смотрителя», «Барчестерских башен» и «Фрамлейского прихода», на наш взгляд, не достигает уровня Диккенса, Теккерея и Джордж Элиот однако он принадлежит к тому же семейству», то сейчас Троллопа уверенно включают в число Великих Викторианцев, а его книги прочно занимают высокие места во всех списках лучших английских романов. Отчасти, возможно, причина этого в невероятной популярности Джейн Остен, поскольку Троллоп, по общему признанию, самый прямой её наследник.
Энтони Троллоп. Anthony Trollope. Имя при рождении. Anthony Trollope. Дата рождения. 24 апреля 1815(1815-04-24). Смотритель (1855, The Warden). Барчестерские башни (1857, Barchester Towers). Доктор Торн (1858, Doctor Thorne). В отличие от ярого реформатора Диккенса (которого довольно зло высмеял в «Смотрителе»), Троллоп — осторожный «либеральный консерватор» и напоминает, что прежде чем ломать вековые устои, стоит задуматься о цене. Говоря словами Оруэлла, «старая несправедливость, на его взгляд, часто не так плоха, как лекарство от неё.
Хотя мир его книг далеко не бесконфликтен, для нас он — добрая старая Англия; если современники ставили ему в вину, что он «чересчур уютен», мы склонны видеть в этом плюс. «Его великое, его неоценимое достоинство, — писал Генри Джеймс, — это любовь к обыденному». Натаниель Готорн, один из первых поклонников Троллопа, высказался ещё красочнее: «Романы Троллопа пришлись мне как раз по вкусу, — весомые, вещественные, вскормленные говядиной и вдохновлённые элем; они так реальны, как будто какой-то великан вырубил огромный кусок земли и положил его под стекло, вместе со всеми людьми, которые занимаются по-прежнему своими каждодневными делами, не подозревая, что их выставили напоказ. Это книги английские, как бифштекс Для того чтобы вполне понять их, надо пожить в Англии; но все же мне кажется, что верность человеческой природе обеспечит им успех повсюду». Журнал «Нейшнл ревю» в 1863 году написал: «Мистер Троллоп стал почти что национальным учреждением. Так велика его популярность, так свыклись с его героями его соотечественники, столь широко распространен интерес к его повестям, что они по необходимости входят в круг общезначимых понятий, употребительных в повседневном обиходе.
Его характеры стали общественным достоянием». Джордж Элиот, восхищавшаяся Троллопом, заметила в письме, что его книги «наполнены верой в доброту без малейшей тени сентиментальности». Троллоп был популярен не только у себя на родине, но и в России. Толстой читал его по-английски, но были доступны и переводы, а упоминания его книг можно найти, например, у Лескова.
Влияние Троллопа на Толстого и Лескова — тема интереснейших современных исследований. К сожалению, в двадцатом веке в России издавался лишь один его роман: «Барчестерские башни» (в великолепном переводе Гуровой).
Причина, в общем-то, понятна: для советской власти он был чересчур консервативен (ещё одна черта, роднящая его с Лесковым). Троллоп родился в Лондоне, в семье обнищавшего адвоката, учился в привилегированной школе в качестве приходящего бесплатного ученика, из-за чего терпел бесконечные издевательства и насмешки однокашников. Его мать кое-как поддерживала семью литературным трудом — сочинением сентиментальных романов. Троллоп поступил в почтовое ведомство, в котором и проработал всю жизнь — сперва клерком, потом на более высоких должностях. Сертификат на щебень в спб.
Писал он по утрам до работы — вставал в пять и садился за письменный стол сочинять роман. Писал всегда — даже в поездках по делам почтового ведомства, на корабле, где другие пассажиры в это время страдали от морской болезни.
«Смотритель» стал первой прогремевшей книгой Троллопа. Это довольно маленький роман, в нем нет эпического размаха других «Хроник Бастершира», однако Джордж Оруэлл назвал его «быть может, самым успешным» из романов Троллопа о церковной жизни и «одним из лучших его произведений».
Чтобы лучше понять тонкости происходящего в книге, читателю полезно будет немного узнать про англиканскую церковь во второй половине девятнадцатого века. Англиканская церковь возникла в 1534 году, когда король Генрих VIII, не получив от Римского папы согласия на свой развод, порвал с Римом.
Англикане — протестанты, но из всех протестантов они ближе всего к католикам, как догматически, так и во внешней стороне богослужения. В отличие от католических священников, англиканские священники могут жениться, более того, в англиканстве нет требования безбрачия и для епископов. К началу XVIII века в англиканстве оформились два направления — Высокая церковь, которая настаивала на важности церковных облачений, традиций церковной архитектуры и средневековой музыки, и Низкая церковь, которая стремилась уменьшить роль духовенства и таинств, отказаться от пышных богослужений. Герои «Смотрителя» — епископ Грантли, архидьякон Грантли и мистер Хардинг — принадлежат к Высокой церкви. В тридцатых годах XIX века внутри Высокой церкви возникло так называемое Оксфордское движение (оно же трактарианство, оно же пьюзеизм). Его создатели утверждали, что англиканство, православие и католицизм — три ветви одной Кафолической Церкви, и ратовали за возвращение к истокам литургической жизни (в частности, за частое причащение). В «Смотрителе» эти знамения времени присутствуют в виде мелких деталей.
Архидьякон Грантли (как и его друг мистер Эйрбин, который появится в «Барчестерских башнях») близок к Оксфордскому движению, мистер Хардинг — приверженец более традиционной школы. Доход англиканского священника складывался из арендной платы с угодий, специально выделенных для поддержания церкви, и церковного налога (десятины). Различались «большие десятины» (с зерна, сена, леса и т. п.) и «малые (с молока, мяса, шерсти, овощей и т. п.); в описываемое время они выплачивались уже не натурой, а деньгами. Система сложилась в Средние века в католической Англии, а после упразднения монастырей при Генрихе VIII значительно усложнилась: часть больших десятин, которые прежде шли монастырю, стали давать на откуп мирянам (например, Шекспир вложил свои накопления в право получать десятину в окрестностях Стратфорда). Священники делились на ректоров, викариев и просто священников; разница между ними была незначительной с точки зрения канонической и огромной — с экономической. Ректоры получали большую десятину, а викарии — малую; просто священники получали фиксированную плату, зачастую очень небольшую, даже при большом числе обязанностей, как Кроули из «Последней хроники Бастершира».
Настоятель из своих доходов нанимал младших священников. Право назначать священника на приход (патронат) могло принадлежать епископу, городскому совету или конкретным мирянам (обычно помещикам). Во время, описанное в «Смотрителе», эта система стала мишенью яростной критики. Реформаторы требовали перераспределить доходы, запретить одному священнику иметь много приходов, покончить с практикой, когда настоятель целиком перекладывает свои обязанности на младших священников, а сам, например, живёт в Италии, как доктор Визи Стэнхоуп. Частью этой борьбы стало требование светского контроля над финансами церковных благотворительных организаций, в частности, школ и богаделен. Троллоп вполне сознательно выбрал для своего романа эту злободневную тему. Позже он написал в «Автобиографии»: «Я мог изобразить жирного красноносого священника, открыто манкирующего своим долгом, жирующего на деньги бедных и пренебрегающего справедливыми упрёками добродетельной прессы.
А мог нарисовать человека столь же доброго и кроткого, как мой смотритель, трудолюбивого и бедного Божьего служителя, которого какой-нибудь «Ежедневный Юпитер» без всяких оснований, из одной лишь личной ненависти клеймит в ядовитых анонимных статьях. Однако моя совесть отвергала оба пути. Я не верил ни в красноносого церковного хищника, ни в газетного убийцу». Итак, он постарался объективно изобразить ситуацию и вникнуть в доводы обеих сторон. Впрочем, читатель сразу увидит, какая из сторон ему ближе.
В отличие от ярого реформатора Диккенса (которого довольно зло высмеял в «Смотрителе»), Троллоп — осторожный «либеральный консерватор» и напоминает, что прежде чем ломать вековые устои, стоит задуматься о цене. Говоря словами Оруэлла, «старая несправедливость, на его взгляд, часто не так плоха, как лекарство от неё. Он выстраивает архидьякона Грантли консерватора в совершенно одиозного персонажа и прекрасно сознаёт его одиозность, но всё равно предпочитает его Джону Болду реформатору». Однако характерно, что носитель нравственной правоты в романе — тихий мистер Хардинг, а не пламенный защитник церковных привилегий Грантли и не столь же пламенный борец с этими привилегиями Болд. Представляя роман русскому читателю, необходимо упомянуть одну его особенность, которую невозможно сохранить в переводе: все герои носят говорящие фамилии. Приём этот к тому времени был устаревшим — писатели второй половины XIX века не выводили в своих романах Милонов и Стародумов. Вот шутливая попытка представить героев, какими они могли бы стать в гипотетическом переводе русского современника Троллопа: Действующие лица: Величаевскiй, соборный протоiерей Ѳеофилъ Величаевскiй, архидъяконъ, его сынъ Септимiй Твердинъ, соборный регентъ, смотритель богѣдельни Сусанна Септимьевна Величаевская, архидьяконша, старшая дочь. Поколение п.
Септимiя Леля Твердина, младшая дочь. Септимiя Иванъ Ивановичъ Дерзовъ, врачъ, нигилистъ, женихъ Лели Твердиной Марiя Ивановна Дерзова, старая дѣвушка, сестра Ивана Ивановича Издателям и переводчику этой книги очень хочется верить, что настоящее электронное издание станет первой ласточкой, за которой последуют и другие. Растущий интерес к Троллопу, подогреваемый телесериалами (из которых в первую очередь надо назвать «Барчестерские хроники» с Аланом Рикманом) позволяет надеяться, что в обозримом будущем на русском появятся хотя бы основные романы Троллопа. ХАЙРЕМСКАЯ БОГАДЕЛЬНЯ Преподобный Септимий Хардинг не очень ещё много лет назад был штатным священником в кафедральном городе. — назовём его Барчестер.
Скажи мы «Уэллс», «Солсбери», «Экстер», «Херефорд» или «Глостер», в нашей истории могли бы усмотреть намёки на конкретных лиц, а поскольку речь у нас пойдёт о соборном духовенстве упомянутого города, мы желали бы отвести любые подобные подозрения. Давайте считать, что Барчестер — тихий городок на западе Англии, примечательный более красотою собора и древностью зданий, нежели коммерческим процветанием, что западную его часть занимает собор с примыкающими строениями, и что высший барчестерский свет составляют епископ, настоятель и каноники со своими жёнами и дочерьми. Мистер Хардинг жил в Барчестере с юности. Красивый голос и любовь к церковной музыке определили его призвание, так что долгие годы он состоял в необременительной, но малодоходной должности младшего каноника. В сорок лет он получил маленький приход неподалёку от города, что прибавило ему и денег, и обязанностей, а в пятьдесят сделался соборным регентом. Женился мистер Хардинг рано; его старшая дочь, Сьюзен, родилась вскоре после свадьбы, младшая, Элинор, лишь десятью годами позже.
В то время, когда мы представляем мистера Хардинга нашим читателям, он жил с младшей дочерью, о ту пору двадцати четырёх лет; жена его скончалась давным-давно, а старшая дочка вышла за епископского сына незадолго до того, как мистер Хардинг получил место регента. Злая барчестерская Молва утверждала, что когда бы не красота старшей дочери, ходить мистеру Хардингу в младших канониках до конца дней, однако Молва, вероятно, лгала, как с нею частенько случается, ибо ещё в бытность младшим каноником мистер Хардинг снискал всеобщую любовь, и та же Молва, прежде чем принялась корить его за получение регентской должности от друга-епископа, громко упрекала епископа, что тот всё никак не позаботится о своём друге мистере Хардинге. Так или иначе, двенадцать лет назад Сьюзен Хардинг вышла замуж за преподобного доктора Теофила Грантли, архидьякона Барчестерской епархии и настоятеля Пламстедской церкви, а через несколько месяцев её отец стал регентом Барчестерского собора (должностью этой, как нередко бывает, епископ мог распоряжаться по собственному усмотрению). Здесь надо разъяснить некие примечательные обстоятельства, связанные с барчестерским регентством. В лето 1434-е преставился ко Господу некий Джон Хайрем, барчестерец, сделавший состояние на торговле шерстью. Он отказал свой дом, а также земли за городом, до сих пор носящие имя «Хайремовы холмы» и «Хайремов выгон», на содержание двенадцати престарелых шерсточёсов (непременно уроженцев Барчестера, проживших в городе весь свой век).
Хайрем завещал построить для них богадельню с домом для смотрителя, каковому смотрителю устанавливалось жалованье из дохода от упомянутых выгонов и холмов. Кроме того, будучи ценителем музыкальной гармонии, Джон Хайрем оговорил, что место смотрителя (с одобрения своего епископа) будет занимать кафедральный регент. От тех дней и до сегодняшнего приют жил и процветал — вернее, приют жил, а его земельное имущество процветало. Шерсть в Барчестере давно не чесали, так что епископ, настоятель собора и смотритель, как правило, определяли в богадельню стариков из своего ближайшего окружения: немощных садовников, дряхлых могильщиков, доживающих век пономарей, которые с благодарностью принимали уютное жильё и шиллинг четыре пенса в день — выплату, положенную им по завещанию Джона Хайрема. Прежде — лет за пятьдесят до описываемых событий — они получали только шесть пенсов, а столовались дважды в день вместе со смотрителем, буквально как прописал в своей духовной старый Хайрем. Однако это было равно неудобно и смотрителю, и подопечным, так что ко взаимному удовольствию всех сторон, включая епископа и барчестерское общество, завтраки и обеды заменили денежным содержанием. Такова была жизнь двенадцати Хайремских стариков, когда мистер Хардинг заступил на свою должность; но если про насельников приюта можно было сказать, что им повезло, куда в большей степени это относилось к смотрителю.
На выгонах и холмах, где во времена Джона Хайрема пасли коров и косили сено, теперь стояли ряды домов, земля росла в цене от года к году и от столетия к столетию, так что, по мнению тех, кто смыслит в подобных делах, должна была приносить очень неплохой доход; тем же, кто в подобных делах не смыслит, доход этот рисовался баснословным. Арендную плату за земли Хайрема взимал барчестерский джентльмен, занимавший при епископе должность управителя, — сын и внук людей, управлявших делами епископа и взимавших плату за земли Джона Хайрема. Чодвиков в Барчестере уважали; при жизни они пользовались доверием епископов, настоятелей, каноников и регентов, после смерти их хоронили в соборе. Никто из них не давал оснований упрекнуть себя в алчности или чрезмерной суровости, однако все они жили на достаточно широкую ногу и занимали высокое положение в барчестерском обществе.
Нынешний мистер Чодвик был достойным отпрыском достойного семейства, и арендаторы на выгонах и холмах, а также на епископских землях епархии радовались, что у них такой почтенный и либеральный управляющий. Много-много лет — трудно выяснить, с каких пор, быть может, с первых дней существования богадельни, — управляющий передавал доходы от земли смотрителю, а тот делил их между подопечными; остаток причитался ему в качестве жалования. В иные времена у бедного смотрителя не было ничего, кроме дома, ибо выгоны заливало, а земли барчестерских холмов не давали урожая; в те скудные годы смотрители еле-еле наскребали ежедневное пособие двенадцати старикам. Однако постепенно всё изменилось; выгоны осушили, холмы застроили, и смотрители по справедливости смогли вознаградить себя за былые тяготы.
Энтони Троллоп Смотритель
В плохие времена бедняки-подопечные получали, сколько положено, в хорошие им не с чего было ждать большего. Таким образом доход смотрителя вырос; живописный домик рядом с богадельней стал вместительнее и краше, а должность сделалась самой желанной из многочисленных церковных синекур.
Теперь епископ жаловал её по своему единоличному усмотрению; хотя некогда настоятель и собрание каноников имели в этом вопросе свой голос, они рассудили, что приличнее иметь богатого регента, назначенного епископом, чем бедного, назначенного коллегиально. Жалование барчестерского регента составляло восемьдесят фунтов в год, смотритель богадельни получал восемьсот, и это ещё не считая стоимости дома. В Барчестере раздавались шепотки — правда, очень тихие и редкие, — что доходы от земель Хайрема распределяются несправедливо. Не то чтобы кого-то всерьёз упрекали, но всё же шепотки такие были, и мистер Хардинг их слышал. Уважение и любовь, которыми он пользовался в Барчестере, были настолько всеобщими, что самый факт его назначения заглушил бы и более громкое недовольство; однако мистер Хардинг, человек добрый и честный, чувствовал, что упрёки, быть может, не вполне безосновательны. Поэтому при вступлении в должность он объявил, что добавит по два пенса в день каждому подопечному, и будет выплачивать необходимые для этого шестьдесят два фунта, одиннадцать шиллингов и четыре пенса из собственного кармана.
Впрочем, он несколько раз чётко разъяснил старикам, что даёт обещание от своего имени, но не от имени преемников, и два пенса следует считать его личным подарком, а не прибавкой от благотворительного фонда. Старики, будучи по большей части старше мистера Хардинга, нимало этим не огорчились.
Они пребывали в спокойной уверенности, что им-то дополнительные два пенса обеспечены по гроб жизни. Необыкновенная щедрость мистера Хардинга встретила определённое противодействие. Мистер Чодвик мягко, но настойчиво отговаривал его от этого шага, а зять-архидьякон, человек решительный и волевой, единственный, перед кем мистер Хардинг по-настоящему робел, горячо, нет, даже яро воспротивился столь неразумной уступке. Однако смотритель сообщил о своём решении старикам до того, как архидьякон успел вмешаться, так что дело было сделано. Хайремская богадельня, как называется приют, здание довольно живописное, несущее на себе отпечаток хорошего вкуса, которым пронизана церковная архитектура той эпохи. Она стоит у речки, огибающей территорию собора, на дальнем от города берегу.
- добавлено еще больше новых арен для Дуэли и полей сражений в обычной игре. Русификатор для редактора карт герои 5 повелители орды. - добавлено по 3 новых героя каждой из фракции для режима Дуэли - дoбaвлeны внeшниe жилищa для нeйтpaльныx cyщecтв.
Лондонская дорога пересекает речку по очаровательному горбатому мостику, с которого путник видит окна стариковских комнат; каждая пара окон разделена контрфорсом. От реки к зданию ведёт гравийная дорожка, всегда идеально убранная и выровненная; в дальнем её конце, под парапетом моста, стоит длинная, лоснящаяся от частого использования скамья, на которой в хорошую погоду непременно будут сидеть три-четыре насельника Хайремской богадельни. За рядом контрфорсов, дальше от моста и от реки, которая здесь круто поворачивает, виден прелестный эркер смотрительского дома и аккуратно подстриженный газон перед ним. Попасть внутрь можно с Лондонской дороги, пройдя под массивной каменной аркой; кто-то может заметить, что она излишня для защиты двенадцати стариков, но нельзя отрицать, что с нею богоугодное заведение обретает благообразную солидность.
Энтони Троллоп Смотритель Скачать Бесплатно
За воротами, которые открыты для всех и каждого с шести утра до десяти вечера, а в остальное время распахиваются лишь перед тем, кто разыщет шнурок хитроумно подвешенного средневекового колокола (задача для чужака неразрешимая), так вот, за воротами открывается вид на шесть дверей в комнатки стариков и на узорчатую железную калитку, через которую счастливейшая часть барчестерской элиты попадает в райскую обитель мистера Хардинга. Мистер Хардинг мал ростом, и хотя стоит на пороге шестидесятилетия, годы мало сказались на его внешности: волосы лишь слегка тронуты сединой, кроткие глаза смотрят живо и ясно (впрочем, пенсне, которое болтается на руке, когда не сидит на носу, доказывает, что время всё же не вполне их пощадило); руки изящно белые, ладони и ступни маленькие; он всегда носит чёрный сюртук, чёрные панталоны, чёрные гетры и — к возмущению некоторых чрезмерно клерикальных собратьев — чёрный шейный платок 1. Даже самые ярые поклонники не назовут мистера Хардинга деятельным — обстоятельства жизни никогда от него такого не требовали, — и всё же язык не повернётся упрекнуть его в праздности. За время регентства в соборе он опубликовал, со всеми возможными добавлениями телячьей кожи, типографской краски и позолоты, собрание нашей старинной церковной музыки, дополненное обстоятельными заметками о Пёрселле, Кроче и Нейрсе. Он заметно улучшил барчестерский хор, который под его управлением не уступает лучшим кафедральным хорам Англии. Он совершает службы в соборе несколько чаще, чем требовало бы справедливое распределение обязанностей, и ежедневно играет на виолончели перед теми слушателями, каких ему удаётся сыскать, или, faute de mieux.